«Загадки» Пушкина?
Смерть Пушкина до сих пор окутана неким флёром таинственности, загадочности по многим событиям, случившимся до и после гибели поэта. Скажем здесь сразу, что эти загадки и тайны во многом благополучно здравствуют уже почти 200 лет кряду, благодаря многочисленным литераторам, критикам, литературоведам, филологам, журналистам. Однако, весь туман по поводу «тайн» и «непонятностей» моментально начинает рассеиваться, как только слово берут историки спецслужб, а точнее, истории разведки, имеющей свою большую специфику, которую не вполне знают и понимают некоторые историки из даже бывших сотрудников контрразведывательных служб. Пусть за себя скажут факты, которые, как известно упрямая вещь.
Когда Александр Сергеевич, по завершении учёбы в элитарном Царскосельском лицее, в 1817 году стал сотрудником Коллегии по иностранным дел Министерства иностранных дел, она была единственным государственным учреждением России, подчинявшимся не Сенату и не государственному канцлеру (министр иностранных дел), а непосредственно императору Александру I. Столь высокий статус Коллегии и принятый в ней высочайший уровень секретности становится совершенно понятным из книги «Очерки по истории российской внешней разведки» под редакцией академика Евгения Максимовича Примакова, где подробно рассказано о деятельности этой Коллегии, предшественнице более поздних органов внешней разведки Российской империи, а также Иностранного отдела ВЧК-ОГПУ, Первого главного управления КГБ СССР и нынешней Службы внешней разведки Российской Федерации. Пушкин, как известно, прослужил в этом учреждении, стало быть, кадровым сотрудником (подчёркиваем: кадровым, т.к. существовала ещё и вербуемая сотрудниками агентура) российской внешней разведки, с 1817-1824 и 1832-1837 годах до самой своей гибели. В самом начале карьеры там же, в Коллегии, криптографии был обучен известным разведчиком из прибалтийцев, руководителем «цифирного департамента» Коллегии П.Л. Шиллинг фон Канштадтом.
В спецслужбах работают люди с разными способностями и талантами, необходимыми на этой работе, кто-то — сильный агентурист и вербовщик источников информации, кто-то хорош в операциях связи с ценным источниками, кто-то — прекрасный аналитик и интеллектуал, способный на высокие степени обобщения, как примеру, профессиональный разведчик, писатель Карамзин, известный нам как замечательный историк. Именно ему было поручено создать основу всей идеологемы тогдашней государственности Российской империи. Пушкин оказался, по поручению царя, восприемником исследований на этой важнейшей ниве. Более трудной задачи придумать сложно даже для очень талантливого историософа.
Как известно Пушкин хотел работать за границей, но такого направления не получил. Видимо,в части его работы «в загранке» у царя и руководителей русской спецслужбы были сомнения. Как правило, это касается необходимого для разведработы знания языков и способностей к агентурно-оперативной работе.
После декабрьского мятежа 1825 года, был создан орган по управлению и координации всей секретной деятельностью на поприще внешней разведки и контрразведки того времени — Третье Отделение Личной Канцелярии Его Императорского Величества, на чём так настаивал годами после наполеоновских кампаний герой Отечественной войны 1812 года и Западных походов награждённый тремя «золотыми оружиями» освободитель Амстердама и Голландии, профессиональный разведчик с 25-летним стажем, эстляндец Александр Христофорович Бенкендорф. Именно через его ведомство внешняя разведка была опосредованно подчинена императору, начиная с 1826 года.
Отметим здесь, что в части стран до сих пор органы внешней разведки находятся в составе министерств иностранных дел, хотя, на самом деле, подчиняются не министру, а прямо главе правительства или государства. Например, британская разведка МИ-6 структурно находится в составе МИД и возглавляется директором в статусе заместителя министра, но подчиняется премьер-министру и находится вообще в отдельном здании. Или шведская разведка — Информационная служба в составе МИД Швеции. Или эстонский аналог в составе МИД Эстонии, выведенный сравнительно недавно из структуры внешнеполитического ведомства. При этом британцы отнюдь очень гордятся тем, что создателем их внешней разведки в современном понимании и её руководителем на протяжении первого десятка лет был Даниель Фо (Fore), известный всему миру под именем Дефо, создателя книг о Робинзоне Крузо. Равно как и резидентом разведки в годы революционной России Соммерсетом Моэмом. Помнит ли читатель его «Луну и грош» или «Театр», в виде пятисерийного фильма, изумительно поставленного на советском Центральном телевидении с участием прекрасных латышских актёров Вией Артмане, Гуннаром Цилинскисом, Иваром Калныньшем… Или, вот, французы высоко чтят своего профессионального разведчика и драматурга Бомарше, или голландцы, по тем же причинам, художника Рубенса… Только в России, преданно служившие Отечеству профессиональные разведчики и контрразведчики почему-то слывут средь определённой публики «сатрапами», «душителями свобод» и «гонителями». Понятное дело, ситуация начинает кардинально меняться, когда вдруг среди «душителей» обнаруживаются имена Грибоедова, Карамзина, «дедушки» Крылова, Пушкина, Гоголя, Даля, Тургенева и целой плеяды известнейших писателей, философов или художников из числа кадровых сотрудников российских спецслужб, которые работали, естественно, под прикрытием должностей в самых разных гражданских и военных ведомствах, не говоря о «Коллегии иностранных дел». Или находились на должностях офицеров Свиты или «чиновников по особым поручениям» — такие прикрытия бытовали и вовсе как секрет полишинеля. Уровень же безопасности и конспирации всей системы разведки/контрразведки (они не имели столь отчётливых разграничений как нынче) просто потрясает. Ведь на публичных должностях Отделения Канцелярии и в Корпусе жандармов работали непосредственно лишь руководители подразделений и направлений, по численности — мизер, который стал известен историкам. Кстати, так было и отчасти сохраняется во всём мире и всегда — успокоим возможные по этому поводу страсти у некоторых отечественных борцов за свободы.
В целом поразительна была способность высшей власти в России привлекать к важнейшей государственной службе, в том числе связанной с секретами и конфиденциальностью, умнейших и очень талантливых людей. Не великие поэты, писатели и художники становились государственными людьми, будучи искренними патриотами, а патриоты и государственные люди обнаруживали заложенные в них таланты к искусствам и художественному творчеству, и становились известными народу именно в этом качестве. Удивляет и терпимое отношение, умение прощать за ошибки, от которых никто не застрахован. Как не был застрахован и Пушкин, оказавшись уволенным от службы в 1824 году и сосланным в Михайловское, что во всём мире было общепринятой практикой в отношении провинившихся государственных служащих. А что, у кого-то вызывает удивление, что ему, кадровому сотруднику разведки, носителю секретов это было в новинку? Уже потом, побывав в опале и ознакомившись с многотомным делом декабристов, Александр Сергеевич узнал, что декабристская верхушка планировала убийство (!) царя и всей его семьи, установление диктатуры на подобие «Великой французской революции», и даже не помышляла об освобождении крестьян и ликвидации крепостного права… Да и солдат цинично обманывали призывами «восстановить справедливость» и возвести на престол «законного царя Константина и жену его Конституцию».
Историки разведслужб хорошо знают, что все действующие «в поле» кадровые сотрудники работают под прикрытием. Что они получают в спецслужбе совсем другую зарплату и «по табели о рангах» имели и имеют совсем другие ранги или звания, нежели в ведомствах прикрытия. Да и позволено им намного больше, чем иным чиновникам. Ясное дело, с ведома руководства. А иначе, как разведку-то вести, если в точности придерживаться общих правил. Например, подписанного каждым чиновником империи указа, изданного 13 августа 1822 года, так называемой «антимасонской клятвы»: «Мы, нижеподписавшиеся, объявляем, что мы не принадлежим никаким ложам Масонским или тайным обществам, внутри империи или вне ее существовать могущим, и что мы впредь принадлежать оным не будем». Ну, а Пушкин в Кишинёве-то годом раньше успел вступить в ложу, но его подписи в мидовском архиве так и не обнаружили. Историки явно склоняются ко мнению, что подпись всё же дана была, но совсем в другом ведомстве. И в ложи да салоны с иностранцами как ходил, так и продолжал ходить. Такое позволялось лишь сотрудникам спецслужб. Этим же объясняются другие «парадоксы», которые для разведчиков под прикрытием была нормой. Например, в МИДе Пушкин числился коллежским регистратором (Х чин = штабс-капитан), а у Бенкендорфа на чин выше – титулярным советником (IX чин = капитан). По этому поводу австрийского происхождения государственный канцлер России — «карлик» Нессельроде даже известную переписку с Бенкендорфом затеял. Мол, не понятно, разъясните с каким чином Пушкина в Коллегию в МИДе, по вашему указанию, на службу оформлять. Более того, Пушкину был назначен оклад в размере 5000 рублей, а столько получал заместитель директора департамента министерства или губернатора, что не никак соответствовало не высокому чину коллежского секретаря. К тому же официально зарплату он получал не из финансовых фондов МИДа для выплаты жалования её сотрудникам, а из «специального фонда» Николая I в министерстве финансов. На свои бесчисленные командировки на окраины империи и в районы тогдашнего «ближнего зарубежья» Пушкин получал «прогонные», т.е. командировочные в суммах, вызывавших просто изумление и зависть даже у высокопоставленных генералов. Об этих командировках почти ничего не известно даже пушкинистам. Как и содержание почти всех его служебных записей, которые велись в криптографии, изъятых ведомством Бенкендорфа сразу после смерти Пушкина.
Дантес — агент русской спецслужбы
Особый разговор, конечно, о невольном убийце Пушкина — кавалергарде русской службы из иностранцев, эльзасце Эдмонте Дантесе, будущем сенаторе Франции. Стрелял-то Дантес в ноги, но попал чуть выше, в шейку бедра (Пушкин стоял боком), где пуля перебила артерию, и врачи поделать с этим уже ничего не могли. Парадокс состоял в том, что разыгранная, предположительно, австрийской разведкой комбинация закончилась столь удачно для австрияков в отношении Пушкина, который в документах из архивов вюртембергского и австрийского министерств иностранных дел Пушкин предстает как «видный дипломат, политический деятель, идейный глава так называемой русской партии». Ну, не воистину любопытны ли такие оценки иностранных разведчиков и дипломатов высокого ранга в отношении «простого поэта»? Тем более, что сделано всё было руками офицера русской службы, пусть ещё недалёкого ума по молодости, но, судя по некоторым признакам, …состоявшим в агентурной сети ведомства Бенкендорфа. Впоследствии, уже будучи сенатором Дантес имел тихие, конфиденциальные встречи с русским императором во время его неофициальных визитов в Европу. Специалисты знают, что встречи ценного агента с высшим руководством являет собой ценное поощрение за добрую службу. Кстати, впоследствии, будучи мэром французского города Сульса, Дантес передал конфиденциальные сведения от будущего Императора Луи Наполеона Николаю I во время его неофициального визита в Потсдам. А 1 марта 1881 года русский посол в Париже князь Николай Орлов в шифрованной телеграмме министру иностранных дел России написал следующее: «Барон Геккерен-д’Антес сообщает сведение, полученное им из Женевы, как он полагает, из верного источника: женевские нигилисты утверждают, что большой удар будет нанесен в понедельник». Речь шла о покушении на императора Александра II Освободителя…
В дополнение к сказанному остаётся добавить, что поручика Её Величества Кавалергардского полка Дантеса и секунданта Пушкина — Данзаса приговорили к смертной казни через повешение, как это предусматривал закон того времени. Альтернативы не было. Приговор же Военно-судебная комиссия объявила немедленно и для окончательного решения представила его «на благоусмотрение Высшего начальства». Через месяц Данзас был помилован, а смертный приговор Дантесу был заменён разжалованием в рядовые и высылкой за границу.
Кто же были судьи?
Вот их имена и должности: Александр Иванович фон Бреверн, полковник Лейб-гвардии Конного полка, флигель-адъютант Е.И.В. – презус (председатель суда); Степан Федорович Апраксин, генерал-адъютант Его Императорского Величества (до 1833 — командир Кавалергардского полка), генерал-лейтенант, командир Гвардейской кирасирской дивизией; Карл Иванович фон Бистром, генерал от инфантерии, помощник командира Отдельного гвардейского корпуса Великого князя Михаила Павловича; Пётр Фёдорович фон Веймарн, генерал-майор Свиты, генерал-адъютант, начальник штаба Гвардейского корпуса; Родион Егорович фон Гринвальд, генерал-майор Свиты, командир Кавалергардского полка; Владимир Карлович фон Кнорринг, генерал-лейтенант, командир Гвардейского резервного кавалерийского корпуса; Егор Фёдорович фон Мейендорф, генерал-майор, командир Лейб-гвардии Конного полка.
Нет нужды приводить здесь обширнейший биографический материал по этим деятелям, который удалось найти. Скажем лишь коротко, что все они, кроме генерала Апраксина, прибалтийцы, в том числе пять – эстляндцев. Все они были заслуженными ветеранами крупных военных кампаний, большинство – выдающимися командирами в Отечественную войну 1812 года и в Заграничном походе 1813-1814 годов, в Польскую кампанию начала 1830-х годов. С учётом же общественного мнения и для минимизации негативного международного резонанса было чрезвычайно важно, чтобы в числе судей были вроде и не русского происхождения люди, но заслуженные, авторитетные военные деятели (суд тоже был военным), пользующиеся безусловным уважением в обществе, за границей и при этом проверенными на преданность самой жизнью на государственной службе России. Императору необходимо было иметь ввиду деликатные особенности сферы дипломатии и международного общественного мнения, чтобы не дать повода недружественной зарубежной пропаганде обвинить российский престол в нагнетании «русских шовинистических настроений» с использованием гибели известного русского поэта, историка и … «чиновника дипломатического ведомства» (!). Именно в это время Франция и Британия, к примеру, вели продолжительную кампанию дискредитации и шельмования России. К примеру, именно к тому периоду относятся откровенно лживые и подлые «мемуары» французского маркиза Де Кюстина, по нищете и за деньги французской разведки, съездившего в Россию и затем написавшего свой известный антирусский пасквиль, который потом стремительно и активно распространяли по всему миру.
Однако, есть ещё одна особенность, объединяющая всех судей. Все они, в течение своей карьеры, так или иначе имели причастность к кадровой службе в органах российской внешней разведки, ибо огромная часть разведчиков набиралась именно из тогдашних прибалтийцев с учётом их природного знания иностранных языков, особенностей культуры и быта в Европе … Им всё было понятно, им ничего не надо было объяснять, они были высокими профессионалами, преданными своему российскому Отечеству, что было не раз доказано пролитой кровью на полях сражений.
Владимир Илляшевич
Секретарь Правления Союза Писателей России